В Саратове случилась нежданная сенсация, правда, событие произошло в Москве, но героем ее стал саратовец-изгой. «Институт научной информации по общественным наукам РАН» возглавил скандально известный саратовский историк Велихан Мирзеханов. Пока его назначили врио директора, утверждение в должности должно произойти позже. «Четвертая власть» решила вспомнить «научную биографию» земляка, расколовшего в свое время СГУ на два враждующих лагеря, чьи личные амбиции нанесли непоправимый урон историческому факультету, да и всей исторической науке Саратова. И попыталась выяснить, нужен ли во главе федерального научного учреждения, работающего в сфере идеологии государства, такой ученый руководитель.

«Мирзехановщина» против ректоров

Велихан Мирзеханов был деканом исторического факультета Саратвоского госуниверситета с 1998 по 2008 год. Из-за конфликта с ректором Леонидом Коссовичем и руководством вуза его дважды увольняли с деканатского поста. Согласно популярной среди местных СМИ версии, свободолюбивому историку не нравилось авторитарное правление руководителя СГУ. Противостояние завершилось вполне логичной победой последнего. Причем с очень печальными последствиями - разгромом истфака путем его преобразования в Институт истории и международных отношений и изгнанием из вуза нескольких видных ученых. Сейчас можно с уверенностью сказать, что Мирзеханов своими действиями спровоцировал принятие Коссовичем этого неоднозначного решения.

Дмитрий Чернышевский, член Общественной палаты Саратовской области, бывший проректор СГУ, некогда преподаватель истфака, который не понаслышке знает внутреннюю ситуацию как на факультете, так и вузе в целом, вспоминает, что в начале 2000-х Велихан Мирзеханов и Коссович (тогда он был деканом механико-математического факультета) были союзниками в борьбе против ректора Дмитрия Трубецкого. Мягкое правление последнего привело к тому, что деканы имели максимум свободы в своих действиях и относились к факультетам как к своим вотчинам. Именно слабый контроль со стороны ректората в конце концов и привел к тому, что против ректора возник заговор.

«Если задним числом рассматривать ту старую историю, то очевидно, что там была достаточно банальная борьба за власть между разными претендентами на пост руководителя СГУ. Велихан ведь сам был одним из тех, кого называли возможным ректором, и он очень большую роль играл, когда выбирали Коссовича, - они боролись с Трубецковым, - рассказал «4В» общественник. - Его свалили дружными усилиями многих людей, которые сейчас не хотели бы об этом вспоминать. А потом союзники разошлись по разным лагерям и сцепились между собой».

Получается, что декан истфака способствовал отстранению от власти либерального и даже мягкотелого Трубецкого, опиравшегося на свое окружение интриганов, чтобы в итоге на смену ему пришел авторитарный Коссович со своим интриганским окружением, который принялся закручивать гайки в вузе. Поняв, что просчитался и ставку сделали не на него, Мирзеханов начал публичную кампанию против нового ректора: критиковал его за кадровую политику, за введенную в СГУ полицейщину, за изменения во внутренней структуре, призванные еще больше укрепить власть Коссовича.

При этом деятельность самого Мирзеханова на истфаке представляется неоднозначной. Чернышевский в 2007 году в газете «Земское обозрение» написал в статью «Разгром мирзехановщины на истфаке».  Она подверглась уничижительной критике со стороны некоторых журналистов, симпатизировавших декану, ее называли даже ксенофобской. Статья, может быть, и чересчур резкая, написанная в характерном стиле автора, но он рассказывает о положении дел на истфаке, которое знает изнутри. Чернышевский поведал о том, как Мирзеханов попирал ступени карьерной лестницы, как под него странным образом освобождали занятые места на истфаке и каким образом он добился должности декана и славы ученого. Затем Чернышевский иронизирует над тем, что Мирзеханов, представляя Коссовича гонителем «свободного факультета, состоящего из свободных преподавателей», сам подвернул остракизму своих коллег: «Став деканом, Мирзеханов создал административную машину, обеспечивающую его абсолютное доминирование на факультете. Неугодные профессора были изгнаны из ученого совета факультета (как А.И. Аврус, С.Ю. Монахов, В.И. Тюрин), лишены кафедр и даже выдавлены с факультета (как Ю.Г. Голуб)… В итоге из 24-х профессоров факультета в Совете осталось представлено всего 12».

Далее автор высказывает свое личное мнение, что якобы «внебюджетные средства, зарабатываемые всем коллективом, распределялись единоличной волей декана, абсолютно негласно. Люди запуганы и лишены возможности высказывать мнение, отличное от мирзехановского, уважаемые профессора отказываются от выдвижения на федеральные награды, если это не одобрено деканом. Немногих несогласных шельмуют, не стесняясь самыми гнусными средствами.

С другой стороны, процветает омерзительный культ декана. Мирзеханов объявлен «лучшим деканом истфака за 40 лет», «учёным с мировым именем», а профсоюзный лидер Евгений Ардабацкий на дне рожденья Мирзеханова поет ему «Боже, царя храни!». Не узнаю истфак, который закончил и который меня воспитал. Мирзехановщина - это позор исторического факультета. Никогда, даже во времена плотной опеки КГБ в семидесятые годы, истфак не был так унижен и безгласен, как сегодня».

Отметим, что это мнение участника тех событий, который пытался убедить Мирзеханова согласиться на компромиссное предложение о прекращении конфликта как с Коссовичем, так в 2003-м году и с Трубецковым. Декан, по словам Чернышевского, от компромисса отказался. Может быть, потому, что он втянулся в большую игру и был не волен принимать такие решения? Но об этом чуть позже.

Грантоед, не желающий делиться

Кроме личных неприязненных отношений и борьбы за влияние в вузе в этом конфликте есть и финансовая составляющая. Дело в том, что кроме истфака Велихан Мирзеханов занимал должность научного директора Межрегионального института общественных наук (МИОН) при СГУ. Это учреждение активно осваивало зарубежные гранты, в том числе организаций, ведущих идеологический подрыв России через сферу образования - институт «Открытый мир», корпорация Карнеги, «Фонд МакАртуров». Они выделяли СГУ десятки тысяч долларов. Также, согласно открытым данным, в 2001 году МИОНа выиграл грант Минобразования на сумму 500 тыс. долларов. Как видим, через руки Мирзеханова проходили большие финансовые потоки, которыми он, как говорят, не хотел делиться с СГУ, при этом использовал помещения, базу, ресурсы, сотрудников вуза. Это Коссовичу не могло понравиться. В 2009 году декана истфака отстранили от финансов - эти полномочия, а также полномочия по подбору кадров, передали новому директору МИОН Сергею Шенину. Мирзеханов пытался оспорить эти перестановки и даже написал заявление в СУ СКР при прокуратуре о нарушении его прав и свобод, но так и не был услышан.

Елена Сергун, тогда возглавлявшая юридическую службу СГУ, поясняла, что Мирзеханов «никогда самостоятельно не распоряжался финансами вуза, …всегда действовал на основании доверенности, выданной ректором СГУ». Кроме того, она сообщила: «Грант же на работу МИОН в 2008-09 годах выиграл вовсе не научный директор института, а СГУ. Именно вуз указан в качестве заявителя и гаранта целевого расходования финансовых средств по этому гранту».

Но еще раньше к Мирзеханову и его МИОНу были претензии у контрольно-ревизионного управления. Так сотрудники КРУ проводили в СГУ проверку хозяйственной деятельности. Вот что об этом деле писала газета «Богатей» в номере от 20 сентября 2004 года: «Одним из подвергнутых аудиторской проверке оказался саратовский Межрегиональный институт общественных наук при СГУ. Наибольший интерес аудиторов вызвал договор, заключенный директором МИОНа Мирзехановым с ООО «Управление Организации Предпроектных Работ» в лице директора Г.В. Иевлевой № З.П. СРТ.ПИ2.0404 на «проведение полевых исследований в рамках работ по теме: «Проведение охранных археологических работ на территории поселений на реке Мокрая Песковатка в зоне строительства магистрального газопровода Починки - Изобильное - Северо-Ставропольское ПХТ на участке Починки - Фролово, участок л/ч км 146,989-305,126», заключенный в апреле 2004 года. Сам факт заключения этого Договора противоречит положению о МИОНе, которое не предусматривает осуществление предпринимательской деятельности... Однако бухгалтерия саратовского МИОНа не смогла предоставить аудиторам техническое задание. …Специалисты по раскрытию преступлений экономической направленности знают, что обычно при заключении договоров на крупные суммы стороны стараются подробно оговорить все условия, во избежание впоследствии споров и двусмысленных толкований. Здесь же - напротив, не были соблюдены даже необходимые формальности.

…Вывод аудиторов дает основания полагать, что Мирзехановым, как директором МИОНа, было допущено превышение служебных полномочий. Причем сумма, которой он, по мнению аудиторов, самостоятельно незаконно распорядился, составляет 1 млн 210 тыс. рублей. То есть распорядился, как говорят в известных ведомствах, на «особо крупный размер».

Далее в статье расписываются конкретные факты, которые должны были служить предметом проверки. Но была ли проведена эта проверка и чем она закончилась, доподлинно неизвестно.

Так или иначе, Коссович, видимо, не сумев найти серьезных нарушений в финансово-хозяйственной деятельности декана, в итоге уволил его за опоздания. Он восстановился по суду, но затем сам собой лишился поста после реорганизации факультета в институт при СГУ.

Политический антураж

А теперь версия о том, почему Мирзеханов не захотел идти на компромисс. Его в этой войнушке активно поддерживали и освещали СМИ, называя мятежного декана «оппозиционером», «демократом», «либералом». И конфликт из рабочего превратился в остро-политический.

Именно «политический момент» и назывался в СМИ главной причиной гонений на Мирзеханова. Пресса его так героизировала, что он уже не мог отступить - герои же умирают, но не сдаются. К тому же на то были подстрекатели.

Остроту в борьбе Мирзеханова с Коссовичем придало то, что декан истфака прибегнул к политической и медийной поддержке тогда еще весьма влиятельного местечкового олигарха Леонида Фейтлихера. Многие наблюдатели той драмы считают, что именно он подбил мятежного декана своими выступлениями привязать к «реакционному» руководству СГУ областные власти и «Единую Россию». Фейтлихер тогда возглавлял либеральную оппозицию, которая была сильна в Саратове и в какой-то момент фактически контролировала гордуму. Противостояние шло с региональной организацией «Единой России». И здесь конфликт Мирзеханова сыграл на руку - «ЕдРо» в рамках партийных проектов пролоббировало финансирование и строительство новых корпусов, один из которых передали истфаку, и этим сцепили связь единороссов с ректором. Таким образом, внутривузовский раскол получился политическим: вузовская оппозиция и Фейтлихер - с одной стороны, против Коссовича и «Единой России» - с другой. Хотя руководство партии подчеркивало свою отстраненность от этого конфликта, ей уже мало кто верил.

Выигрыш оппозиции был в любом случае. Минимум - это вовлечение руководства области и партии власти в громкий скандал, вышедший на федеральный уровень. Максимум - в случае победы контроль над СГУ.  Университеты и так являются кузницами свободомыслия, и это, в общем, оправдано. Но когда этим свободомыслием начинают управлять политические силы, к тому же проповедующие праволиберальную, прозападническую идеологию, работающую на разрушение независимости государства, то это вред ли приемлемо. А в случае прихода к власти в СГУ Мизерханова такой идеологический путь вузу, скорее всего, был бы предопределен. Это видно не только из связи опального декана с опальным олигархом, но и тем, чем занимался в постсоветское время этот историк на истфаке.

Идеология за бабло

Выше мы писали, что финансовую основу жизнедеятельности истфака и его сотрудников составляли гранты. В 90-е годы ельцинская власть, опиравшаяся на гайдаровский подход к экономике и науке, бросила ученых на произвол судьбы. Тут-то их подхватили ястребы-благодетели из-за океана, дав им средства на существование, но на своих условиях. Вот как писал об этой экономической составляющей Дмитрий Чернышевский в уже упомянутой статье:

«Погоня за западными грантами стала идеей, на волне которой Мирзеханов стал деканом. Я помню, с каким восторгом он рассказывал в конце 1990-х о десятках и сотнях тысяч долларов, выигранных под его руководством. В период упадка государства эта политика привела к превращению одного из крупнейших центров исторической науки страны в канал вливания западной идеологии. На провинциальном истфаке специалисты по отечественной истории, создавшие ему славу в 1970-е годы, были оттеснены на обочину, доминирующую роль начали играть кафедры, ориентированные на западную и новейшую истории, истории средних веков, проводились многочисленные школы и конференции, пропагандирующие западные идеи, издавались учебники, представляющие историю России в весьма невыгодном свете. Зато декан ездил по западным странам, почти каждый год проводя по два-три месяца в загранкомандировках, и увеличивал своё материальное благосостояние».

Но МИОН под руководством Мирзеханова осуществлял свою деятельность не только по грантам США, но и по тем, которые выдавали организации Турции. Сам грантообильный декан не раз ездил на Туретчину по делам. Видимо, отрабатывая гранты, он писал в своих статьях о необходимости усиления роли этого государства в постсоветских республиках. С его мыслями на этот счет можно познакомиться, например, в материале «Восприятие Россией политики Турции в Центральной Азии и перспективы российско-турецкого сотрудничества в регионе». По мнению саратовца, эта страна, как и Россия, должна активнее участвовать в решении проблем в Центральной Азии, в Закавказье и влиять на деятельность стран этих регионов. Эту идею навязывает российский ученый, не беря в расчёт, что эти территории являются зоной исключительно российских интересов. И участие там другой региональной державы России не выгодно. Негативные результаты активности Турции в российском подбрюшье мы видим сейчас, когда отношения с этой страной перешли в фазу затяжного конфликта. Нынешние турецкие власти, которые не отказались от османо-имперских амбиций, как и США, активно продвигали свои интересы в России, используя НКО и учебные заведения, предоставляя им гранты для навязывания обществу и государству позиций заказчика. Например, таким механизмом Турция сформировала свое большое влияние в Татарстане, да так, что представители общественности этой республики не стеснялись в открытую выражать свое несогласие с санкциями России в отношении страны-кормилицы. Не исключено, что гранты от Турции Мирзеханов получал по своим, «мусульманским каналам», он же выходец из Дагестана.

Получается, что Мирзеханов был (а может, и является до сих пор) агентом влияния как Запада, так и Турции. Вот как он сам отшучивается на сей счет в одном из своих интервью: «Со мной трудно - могу оказаться агентом слишком многих разведок. Моя вина: заработал за восемь лет немало иностранных грантов». Шутки - шутками, но мог ли не понимать историк такого уровня, специалист по глобальной политике, по колониальным империям, что по факту является агентом влияния, даже, может быть, в душе не желая зла России (может быть, даже думая, что, реализуя западную или османскую идеологию, он совершает добро для Родины).

И это его, как ученого и как человека, право на свою точку зрения, на реализацию своей позиции. Но может ли ученый с таким мировоззрением возглавлять федеральный государственный исторический институт, участвующий в формировании идеологии государства с научной точки зрения?