Николай Скворцов: Про аресты

29 июля т.г., в прошедшую пятницу в Саратовском областном суде обсуждалась очень злободневная тема: «Практика применения судами области законодательства об избрании и продлении мер пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога, а также соблюдения установленных законом сроков содержания под стражей и домашнего ареста в ходе уголовного судопроизводства за период 2011-2016 гг.».

Присутствовали: председатель областного суда Тарасов В.Н., его заместители г-да Журавлев, Ляпин и Царенко, первый заместитель прокурора Саратовской области г-н Минеев, председатель Общественной палаты Саратовской области Ландо А.С., прокуроры районов и городов области, руководитель профильного управления прокуратуры области г-н Волошенко, руководители следственных органов, члены Научно-консультативного совета, приглашенные лица. Многие из перечисленных лиц выступили с докладами.

По итогам заседания НКС подготовлена Справка с обобщениями судебной практики. К сожалению, проект этой Справки, как зачастую бывает на многих официальных мероприятиях, был подготовлен еще до проведения заседания НКС, в связи с чем выражаю пожелание, чтобы некоторые предложения, озвученные представителями Общественной палаты, были не только услышаны, но и реализованы. Именно поэтому я привожу их  здесь.

«Арест - это ослепляющая вспышка и удар, от которой настоящее разом сдвигается в прошедшее, а невозможное становится полноправным настоящим»,  - именно так выражался об обсуждаемой проблеме Александр Солженицын.

«Тюрьма не выбирает, в нее и честные люди попадают», - а вот это уже русская народная пословица.

Проблема, которая обсуждается на заседании Совета, актуальна и для тех, кто уже арестован либо содержится под стражей, и для тех, с кем это может случиться сегодня или завтра. Современная жизнь показывает, что еще вчера человек мог находиться на своем рабочем кабинете в судейской мантии или прокурорском кителе, а уже сегодня он томится в камере следственного изолятора. Адвокаты, следователи, министры, губернаторы – никто из них не имеет привилегий перед законом.

Из прессы можно почерпнуть массу информации, когда вчерашний высокопоставленный следователь сегодня находится за решеткой СИЗО и жалуется на отсутствие свиданий и неправомерные действия своих бывших коллег. Но сам признает: «Я тоже не давал свиданий, я тоже выбивал признания вины из обвиняемых».

Если покопаться в своих мыслях, то окажется, что кого-то из наших знакомых, друзей, коллег по работе, соседей или родственников такая беда,  к сожалению, коснулась.

Поэтому разъяснения и рекомендации, которые будут выработаны на заседании Научно-консультативного совета, важны и для тысяч лиц, находящихся под стражей либо домашним арестом, и для всех судей области, и для собравшихся здесь.

При подготовке настоящего доклада использована следующая информация:

- ответы на запросы, поступившие из СУ СК РФ по Саратовской области, прокуратуры Саратовской области, ГУ МВД по Саратовской области, Саратовского областного суда, СИЗО-1, УФСИН РФ по Саратовской области, Общественной наблюдательной комиссии Саратовской области;

- изучены, проанализированы и обобщены материалы отдельных судебных дел по избранию меры пресечения;

- собрана информация и рекомендации практикующих адвокатов, правозащитников и простых граждан, столкнувшихся с обсуждаемой нами проблемой.

Тезисно озвучу полученные выводы и предложения:

1.         Такая мера пресечения, предусмотренная УПК РФ, как личное поручительство, в регионе не применяется вообще. Это странно и страшно. Неужели в нашем регионе следствие никому не доверяет вообще?

2.         Залог в нашем регионе применяется судами крайне редко – 1-2 раза в год (0,42% по России от общего числа ходатайств). По неофициальной информации, полученной из бесед с работниками силовых структур, залог не применяют в нашем регионе по банальной причине – для специалистов финансовых отделов МВД и СК есть трудности с помещением денежных средств на депозит и с их длительным хранением. Якобы эти трудности связаны с бюджетным законодательством. 

3.         Домашний арест  - строгая, но достаточно сбалансированная мера пресечения по сравнению с заключением под стражу. За последние 5 лет число лиц, направленных под домашний арест медленно, но верно увеличивается. Особенно порадовала динамика роста таких лиц почти на 20% в первом квартале текущего года по сравнению с аналогичным периодом 2016 г. Почему порадовала? Потому что раньше бы эти 20% сидели в СИЗО (2,43% по России от общего числа ходатайств).

Однако до сих пор не решен вопрос, чем кормиться человеку и его семье, если он находится под домашним арестом и не может работать.

4.         Заключение под стражу – самая суровая мера пресечения. Она по-прежнему преобладает. Суды первой инстанции отправляют под стражу в 94 случаях из 100. Ходатайства следствия шаблонны. Они пишут: «Человек может скрыться под тяжестью обвинения. Человек имеет загранпаспорт, связи в преступной среде и органах власти». Как это вообще проверить? А кто-нибудь из сотрудников прокуратуры проводил проверку рапортов оперативников, которые составляются по одной форме и даже тексты в них одинаковые!

А прокурор при заключении под стражу либо при продлении меры пресечения, на секунду отрываясь от компьютерной игры в планшете, произнесет всего три слова «Поддерживаю ходатайство следствия». Вот так решается вопрос о свободе человека.

Благодаря постоянным обращениям ОП к прокурору области, сейчас ситуация начала меняться – прокуроры готовятся к заседаниям. Но пока это, в большинстве случаев, похоже на формальность. Может, не хватает времени, квалификации. А может, просто по состоянию души прокуроры больше обвинители, а не правозащитники.

Все продления стражи тоже шаблонны, если попал в этот котел, то вылезти без признания вины крайне сложно.

Вышестоящая инстанция поправляет очень редко. Иногда просто направляет вопрос на новое рассмотрение для исправления процессуальных недочетов. А затем районный суд снова отправляет под стражу.

И вообще, оспаривание заключения под стражу в вышестоящих инстанциях больше напоминает некий ритуал, который нужно выполнить, заранее зная, что исцеления, скорее всего, не будет. А если и будет, то это исцеление вряд ли поможет.

Я знаю два таких примера: первый – Верховный суд отменил продление стражи после того, как человек уже несколько лет отсидел по обвинительному приговору суда. Второй: президиум областного суда отменил судебный акт по страже после того, как человек больше года находился под арестом и на момент рассмотрения дела президиумом уже был под подпиской. Это называется «справедливость пришла», но нужна ли она так поздно людям?

Вообще, слаженность в работе следствия, прокуроров и суда просто пугает. У меня нет сомнений в необходимости применения заключения под стражу к убийцам, насильникам, террористам и некоторым другим категориям лиц. Но разве по экономическим преступлениям или при поимке взяткодателя/взяткополучателя их необходимо отправлять в СИЗО?  Разве домашний арест не обеспечит эффективное расследование дела в отношении таких категорий лиц?

Мое мнение: заключение под стражу в значительном количестве случаев  - это механизм давления на подозреваемых и обвиняемых. Следствие добивается подавления личности. Следствие ждет признания и, нередко, оговора себя и других лиц. Когда доказательств у органов следствия недостаточно, по-прежнему царицей доказательств является признание и деятельное раскаяние. А еще лучше  - сделка со следствием. Вот для этого, чтобы заработать очередные «палки» при раскрытии уголовных дел, звездочки на погоны, некоторые правоохранители ходатайствуют о помещении под стражу.

Существует устойчивый стереотип у следствия и прокуратуры: «если человек был заключен под стражу – приговор должен быть обвинительным!» В неофициальных беседах я это слышу постоянно.

А теперь тезисно изложу предложения, которые, по моему мнению, важно реализовать:

1.         Проверить наличие в следственных изоляторах лиц с тяжелыми формами заболеваний, которые формально не попадают под перечень, установленный правительством РФ, но эти люди в СИЗО просто умирают.

2.         Проверить наличие в СИЗО лиц, с которыми следственные действия не проводятся, следователи к ним не приходят, их не вызывают. Предварительный список таких лиц, к кому не приходят более месяца, у нас есть.

3.         Провести проверку лиц, обвиняемых по экономическим преступлениям, находящихся в СИЗО. Но эта проверка должна быть глубокой правовой, а не формальной. Сейчас, чтобы заключить под стражу по экономическому преступлению, следователи накидывают на дело «вуаль», маскируя дело под неэкономическое. Суды, как правило, не хотят в этом разбираться глубоко.

4.         Провести проверку конвойных помещений в судах. Сейчас это, к сожалению, вне компетенции ОНК. Хотя изменения в закон уже рассматриваются Госдумой. Сейчас в конвойных помещениях некоторых судов тесно, темно, есть проблемы с туалетом. Даже иногда там забывают заключенных. Люди сидят целый день в этих помещениях, хотя сам судебный процесс занимает час времени.

5.         Целесообразно законодательное увеличение «линейки» мер процессуального принуждения, а также исключение возможности применения заключения под стражу к тем, кто обвиняется в ненасильственных преступлениях. Сейчас такая мера рассматривается Госдумой – это запрет определенных действий. Однако некоторые суды в России уже фактически ее применяют. Как? Дают человеку домашний арест, в котором увеличивают время прогулок и снижают число ограничений. Это позволяет человеку, находящемуся под арестом, работать и кормить свою семью.

6.         Лица, которым избрана мера пресечения в виде заключения под стражу – заключенные, лишены свиданий с родными и близкими. Законом «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» право на свидание поставлено под условие от письменного разрешения следователя. Следователи такие разрешения не выдают, используя свидания как разменную монету при даче нужных следствию показаний. Положительной судебной практики о понуждении органов следствия к предоставлению свиданий не существует. В связи с этим целесообразны изменения в ст. 18 Закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» (заменить право следователя на его обязанность в предоставлении свиданий).

Если не дожидаться указанных законодательных изменений, то уже сейчас сотрудники прокуратуры могут проверить вопрос предоставления свиданий и убедиться, что свидания – это большая проблема и разменная монета на весах Фемиды.

7.         Законодательные инструменты прокурорского надзора на этапе предварительного следствия сводятся лишь к внесению прокурором требований о неэффективном расследовании дела. Серьезные полномочия прокурор приобретает лишь при завершении расследования и передачи ему обвинительного заключения для утверждения. Таким образом, лицо, длительное время находящееся под стражей либо домашним арестом, не может в полной мере рассчитывать на помощь надзирающей структуры.

8.         Следствие может возбуждать уголовное дело по одной статье УК РФ, предъявлять обвинение по другой статье, а передавать дело в суд совершенно по третьим эпизодам. То есть человека задерживают, помещают под стражу, а затем начинают «перебирать» всю его биографию в поисках компрометирующей информации и поступков. С этим нужно бороться.

9.         Законодательно не урегулировано надлежащим образом описание предпринимательской деятельности (п 1.1. ст. 108 УПК РФ), что позволяет органам следствия и суду  по экономическим преступлениям применять самые строгие меры пресечения к любым лицам, в том числе к предпринимателям и руководителям организаций.

10.       Судьи не знают про ЕСПЧ. Привожу дословно слова судьи районного суда Саратова: «Зачем Вы мне этот ЕСПЧ даете?! Он у нас не ратифицирован». Занавес! Кстати, зайдя на сайт областного суда в разделе «Справки за 2016 год», обнаружил интересную справку по результатам применения судами мер пресечения. Так вот, эта справка начинается со слов «ЕСПЧ неоднократно подчеркивал, что содержание лица под стражей может быть оправдано, только если в деле есть четкие указания того, что требование защиты общественных интересов, несмотря на презумпцию невиновности, перевешивает требование уважения личной свободы». Мудрые слова, хорошая справка. Как здорово, бы эти слова распечатать и разместить в залах судебных заседаний. «Для тех, кто в танке!», что называется.

11.       Бизнес-омбудсмен по-прежнему не допускается в судебные заседания, в том числе по мерам пресечения. Ни в каком качестве: свидетеля, защитника, специалиста.

12.       Меру пресечения и вопрос по существу должны рассматривать разные судьи. И это вроде бы понятно. Судье, который «закрыл» обвиняемого под стражу на предварительном следствии, сложно будет оправдать этого человека, когда к нему же поступит уголовное дело по существу.

13.       Бесполезность кассационной инстанции в вопросах мер пресечения. Судьи-кассаторы футболят все жалобы. За 3 последних года состоялось только одно заседание президиума областного суда по мерам пресечения. 24 июля 2017 г. Замечательное заседание. Я сам увидел, как председатель областного суда лично рассматривает дело, внимательно разбирается, слушает, не перебивает, задает интересные вопросы. Показательный процесс. Жалко только, что это рассмотрение состоялось не по инициативе областного судьи-кассатора, а по требованию Верховного суда РФ. Однако, прецедент создан, и это радует.

Кстати, мне до сих пор непонятно, почему, когда президиум остается в совещательной комнате, судья-докладчик, прокурор и секретарь удаляются в одну комнату, а все остальные – в коридор суда?! В УПК такого принципа разделения не отмечено.

Сразу замечу, Верховный суд или областной включаются по вопросам стражи только после вмешательства Страсбурга. Это тоже настораживает и смотрится как вынужденная мера. Наши суды в этом случае показывают Страсбургу: у нас и внутри еще не все механизмы правовой защиты исчерпаны, зачем вы приняли жалобу нашего российского гражданина. Не спешите, мы сами рассмотрим. Хотя до этого годами ничего не рассматривали.

14.       Клетки в судах нужно искоренять. Клетки в конвойных помещениях тоже нужно убирать. Судят не зверей. Это обычные люди, попавшие за решетку без приговора суда. Их вина не установлена. Людей нельзя унижать клетками.

15.       Из разговоров со следователями: «Как было бы замечательно, если бы прокуроры читали сами дела в период следствия». Пока, к сожалению, этого нет. Есть только в худшем случае справки от следователя прокурору, которые переписываются прокурором со флешек, и из этих справок готовятся ответы заявителям. В лучшем случае – это совместные совещания «следователь-прокурор», на которых все тоже полностью доверяют следствию, не читая дела.

16.       Из разговора с обвиняемым, который сделал для себя два неожиданных вывода: «Попав в СИЗО, я столкнулся с неожиданностью. Думал, тюремщики будут бить, пытать, создадут тяжелые бытовые условия. Однако это не было. Попав в СИЗО, я думал, что меня защитит суд и прокурор от незаконного заключения под стражу. Однако этого тоже не было».

Вот так все ценностные ориентиры человека оказались смещены!

По итогам доклада председатель областного суда г-н Тарасов и первый заместитель областного прокурора г-н Минеев поблагодарили А.С. Ландо и представителей Общественной палаты за неравнодушие в обсуждаемом вопросе. Нам пообещали, что позиция общественности услышана.

Мы, в свою очередь, очень на это надеемся!

Известный саратовский юрист, член Общественной палаты региона Николай Скворцов