Журналист Николай Яковлев празднует юбилей

1 февраля 2015 г. Н.А. Яковлеву исполнится 75 лет

Куда вы суётесь? Не лезьте не в свое дело, вам что, больше всех надо? Примерно так оценивали на форуме (как всегда, безымянно!) взглядовцев за то, что они вышли на улицу и посыпали ледяные дорожки рядом с офисом. Вот так же и Николая Яковлева в жизни много-много раз одергивали: не лезь, не суйся, не твое дело, уймись, наконец…

Не так много саратовских журналистов с таким, как у Яковлева, общественным темпераментом. Для него невозможно просто написать текст и взяться за другую тему. Потому что он настолько проникает в суть проблемы (или жизненного сюжета, или эмоционального состояния), что долго не может «остыть», «отстать». Его герои постоянно с ним, антигерои скорее всего давно простили въедливого журналиста. По сути он всегда прав, борец со злом и несправедливостью, всегда – строитель новых общественных отношений, реформатор и романтик.

Он родился 1 февраля 1940 года в селе Краишево Еланского района Волгоградской области в многодетной семье. После окончания школы поступил в Рижское высшее военно-морское училище подводного плавания, но уже после первого семестра подал заявление об отчислении в связи с желанием обучаться на филологическом факультете Саратовского госуниверситета. Успешное сотрудничество с областной молодежной газетой «Заря молодежи» привело к тому, что на третьем курсе подающий надежды студент был зачислен в штат этой редакции, продолжая обучение на дневном отделении вуза.

С этого момента, оставаясь творческим работником, по завершению обучения в университете в 1963 году работал в Саратовском областном комитете по радиовещанию и телевидению, в редакции газеты «Большая Волга», журнале Министерства сельского хозяйства РСФСР «Степные просторы», в редакции газеты «Коммунист» г. Энгельса.

Николай Яковлев много лет был редактором многотиражной газеты саратовского завода «Серп и молот», одновременно являясь специальным корреспондентом журнала «Крокодил», исколесив в этом качестве полстраны. Тесное сотрудничество с газетами «Правда», «Известия», «Сельская жизнь», «Социалистическая индустрия» позволило ему более глубоко изучить и понять достоинства и недостатки существующей на тот период политической системы.

Горячо принял идеи перестройки. В 1990 году учредил независимую Саратовскую областную газету социально-экономической информации «Советы. Факты. События» («СОВФАКС») и первую экономически свободную редакцию в организационно-правовой форме некоммерческой организации.
Николай Яковлев всегда старается лично влиять на процесс формирования информационной политики в стране, в новых экономических условиях. Открыто отстаивает свою точку зрения, спорит, находит сторонников, наживает недругов. Он участник Конгресса российских СМИ, Гражданского форума РФ, член Клуба главных редакторов России «Четвертая власть», эксперт Фонда развития информационной политики (г. Москва), непременный участник всероссийских совещаний по проблемам современных СМИ.

Многократно поощрялся профессиональными наградами, награжден знаком губернатора Саратовской области «За стойкость и выживание», лауреат Всесоюзных конкурсов, в том числе Гран-при фельетонистов журнала «Крокодил» с вручением ему диплома и медали «Смотри в корень», а также Всероссийского и регионального уровней, среди которых одна из самых дорогих – «Золотое перо».  
О Николае Яковлева говорит Юрий Зверев, журналист и писатель: «Меня в Николае Алексеевиче еще в давнее советское время привлекла его способность выбирать собственный путь и не сбиваться с него при любых обстоятельствах. Теперь уже трудно представить, в каких узких рамках приходилось работать журналистам еще пятнадцать-двадцать лет назад. Диктат партийной дисциплины, социалистический реализм, ритуальность коллективизма требовали отражать жизнь и героев дня в их проявлениях. Те, кому было тесно в предлагаемых обстоятельствах, пытались находить выход своей гражданской активности, врожденной энергии сопротивления, праве на самостоятельность и вере в свою правоту на опасном поле критики.

Как ни забрасывали читателя очерками о передовиках, теоретическими изысками о научной объективности развития общество, действительность давала и другую линзу для наблюдения.Бюрократическое чванство и кабинетная замкнутость, безграмотность решений и пустая трата сил и средств не могли оставаться вещью в себе. Народ ждал, и журналистика старалась соответствовать. Среди таких журналистов оказался и молодой энергичный Николай Яковлев, став специальным корреспондентом журнала «Крокодил». Вскоре он на собственном опыте убедился, что острое печатное слово способно многое изменить в судьбах людей, в обстоятельствах жизни.
Подумать только – 12 лет! – в его материалах приходилось долго и глубоко разбираться тем, от кого зависело принятие решений. С тех пор интерес журналиста к тем, кто был облечен властными полномочиями, стал составной частью его жизни и творчества. Безжалостно бичуя все отжившее, мешающее движению вперед, он также горячо поддерживал реформаторов. Одним из них оказался первый вице-мер Саратова, затем – депутат Федерального Собрания, губернатор области Д.Ф. Аяцков. Главный редактор газеты «СОВФАКС» в трудный для последнего момент, когда неожиданная победа на всенародных выборах восстановила против него толпу недоброжелателей и завистников, поддержал усилия молодого лидера и его соратников по расширению влияния области в России, да и во всем мире. Договоры о сотрудничестве с другими регионами, Общественная палата, Закон о земле, Музей боевой славы в Парке Победы – все это находило отражение на страницах газеты «СОВФАКС», хотя издание не было правительственным и даже не поддерживалось материально.

Н.А. Яковлев делился на равных (такое было в 90-х годах прошлого века, свидетельствую как работник аппарата) с губернатором и его соратниками своими размышлениями и предложениями о совершенствовании системы управления, работе со средствами массовой информации, некоммерческими организациями. Вопрос «на засыпку» в ходе пресс-конференций VIP-персон был обязательным для Яковлева. А в них – концептуальный подход к проблеме, путям решения, опирающийся на богатый личный опыт и готовность послужить делу преобразования России. Вице-губернатор Вячеслав Викторович Володин представлял журналиста приезжим гостям не иначе как «грозу министров».

Еще одна замечательная черта журналиста и человека:Николай Яковлев не бросает своих героев при перемене их положения, верит в их стойкость, волю, деловую активность и перспективу. Он всегда бил в колокол и не боялся ничего, он и сегодня ждет от коллег смелости и отваги.

Николай Алексеевич с присущим ему юмором утверждает: «Журналист ныне должен быть глуховат, слеповат и уметь так невнятно выражать свои мысли, чтобы они казались каждому своими собственными…» И тут не без доли истины – журналистика ныне стала совсем иной, чем в начале демократических перемен. Но мой герой верит: за публицистикой будущее, ведь движение вперед невозможно без осмысления происходящего».

Более полувека рядом с Николаем Алексеевичем была верная подруга и коллега Людмила Яковлева (Любименко), которая со школьной скамьи и до самых последних дней во всем поддерживала своего спутника жизни – в минуты успехов и разочарований, во всех его творческих начинаниях.
После окончания СГУ к творческому тандему журналистов присоединилась и дочь Анна. Нестандартность мышления главного редактора и уникальные по тому времени проекты редакции «СОВФАКС» нашли последователей не только среди журналистов Саратова, но и руководителей предприятий, организаций, структур власти.

Многое из этого уже стало историей редакции, которая в этом году отмечает 25-летие и нашло отражение в книге семейной историографии Людмилы Яковлевой «Не сломленные бурей», которую она писала на протяжении 10 лет, до самых последних дней жизни. Документальное повествование основано на воспоминаниях и семейной переписке.

Пока об издании в книжном формате родные и друзья, коллеги Людмилы Никитичны только мечтают. Первую жизнь рукописи, в которую так много творческих и душевных сил вложила Людмила Никитична, в 2011-2013 годах в сокращенном варианте дали на страницах газеты «СОВФАКС». Этот проект поддержали партнеры редакции и министерство информации и печати Саратовской области.

Публикация вызвала огромное количество откликов. Читателей тронула общность судеб и жизненных испытаний, чувства, которыми наполнены каждая строка повествования.

Привожу лишь несколько кратких отрывков из книги Людмилы Яковлевой «Не сломленные бурей», чтобы больше узнать об истории этой крепкой журналистской семьи, о наших коллегах, почувствовать время, которое уже никуда не вернется: «В старом сундуке мне встретились однажды мужская рубашка-косоворотка, по вороту и рукавам вышитая ярким орнаментом, черный атласный кушак и еще какие-то разноцветные мелочи. Было удивительно: ткань этих вещиц была достаточно изношена, а вышивка будто светилась необыкновенными красками.

- Это вещи твоих пробабушки и продедушки, которые когда-то жили на Украине, - пояснила мама. – Отец хранит их ради памяти.

Вот тогда и зародилось смутное желание узнать обо всем подробнее…

Десятилетия спустя, когда духовно значительно повзрослела, а родителей не стало в живых, пришло понимание: волею судеб целые поколения россиян невольно превратились в «Иванов, не помнящих родства», и были тому объективные причины. Приоткрылись страшные страницы политических репрессий в стране стало понятно, почему родители, мои и другие, часто умалчивали о существенных подробностях судеб своих и родственников. Говорить открыто о том, что кто-то из родни оказался «чуждым классовым элементом», был раскулачен или воевал на стороне белой армии, находился в оккупационной зоне во время Великой Отечественной войны или имеет родственников за границей, особенно в капиталистической стране, было жизненно опасно даже для далеких потомков. Генеалогическое древо рода старались забыть – ради спокойствия своего, своих детей и внуков.
Приведя в систему бесценные документальные свидетельства прошлого, я мысленно ахнула: передо мной была частица истории нашей многострадальной России в лице ее обычных, а вернее, рядовых граждан. Хотя – что удивляться: ведь всегда именно народ в полной мере разделял со своей страной ее горести и радости, а жизнь каждого человека в отдельности и всех людей в целом составляла историю государства.

На перекрестке дорог.

…Летом 1956 я готовилась к поступлению в 9 класс. И именно в этот период рассвета юности, когда душа открыта дружбе и любви, пришлось расстаться со школой, где до этого училась, с друзьями, кому поверяла первые душевные тайны, и переехать вместе с родителями на новое место жительства – в село Вязовка Сталинградской области.

...С первого же дня учебы удивлялась многому. Например, тому, что царила в школьном коллективе обстановка какой-то интеллигентности, душевности и взаимного доверия между учениками и учителями. Только позже я узнала, что учили нас вчерашние ленинградцы, а вернее, питерцы – Евгений Григорьевич Смолин был выпускником пажеского корпуса, Елена Васильевна Раевская держала и прятала дома альбомы с фотографиями светских дам и кавалеров в пышных нарядах, но изображения некоторых лиц были аккуратно вырезаны бритвенным лезвием; из Ленинграда переселился с семьей учитель физики Александр Антонович Беспалов, а Мария Андреевна Кислякова, выпускница Ленинградской аспирантуры, вначале скрывалась в Вязовке как жена репрессированного, а потом стала директором школы…

Многие из них эвакуировались в эту сельскую глубинку в период сталинских репрессий и Великой Отечественной войны да так и прижились здесь, в вязовской тиши.
Директор школы, она же преподаватель литературы М. А. Кислякова, не требовала гладких, обтекаемых пересказов учебника, не признавала зубрежки – она учила не просто мысли, а свободомыслию. На уроках истории Мария Николаевна Шалабанова   каждый раз будто открывала перед нами окно в далекое прошлое. Мы учились понимать специфику эпох, уважать прошлое своей страны, соотносить изучаемое с периодом, в котором жили…

Мостик судьбы

…Однажды после уроков я направлялась к дому через речку по узкому навесному канатному переходу – другие в половодье смывало.  Иду, задумалась, а навстречу – паренек такого же возраста, как и я. И вдруг, к моему изумлению, он остановился. Невольно встретилась с ним взглядом – в его глазах удивление, переходящее в смятение, и еще гамма каких-то чувств. Так на меня в мои 16 лет еще никто не смотрел…

Он посторонился, я прошла мимо. Обернулась, а он продолжает стоять на мосту и провожает меня взглядом – мой будущий муж Николай Яковлев…

Но после встречи на мосту наши пути снова разошлись на целых два с половиной года. Девятый класс Николай заканчивал в соседнем селе Краишево, где председателем колхоза работал его отец, а в десятом, когда мы уже учились вместе, пылкий Коля свои многочисленные стихотворные послания посвящал другой девочке.

А наши с Колей отношения от лирики были далеки. Он всегда старался быть в центре внимания одноклассников, это получалось.  Нравилось ему быть лидером, незаменимым в классе, а мне – подшучивать над ним. То раскритикую его стихи, написанные для стенной газеты, и напишу свои, то поставлю под сомнение его очередную инициативу… Задеть Николая за живое было легко. Человек увлекающийся, он часто давал повод для довольно язвительных замечаний. Как же искренне он тогда негодовал, у него прямо искры сыпались из глаз!..

… Для меня любовь оставалась видением, созданным собственным воображением, а будущий избранник души представлялся Печориным и Онегиным в одном лице…

Светлая наивность юности

…Осень 1958 года принесла сразу несколько событий. Во-первых, в СГУ мне дали общежитие, я с огромной радостью переселилась на улицу Вольская, где на втором этаже была у меня теперь своя койка в комнате на шесть человек. Во-вторых, Коля Яковлевпоступил на первый курс вечернего отделения филологического факультета, позже добился перехода на дневное отделение. Свободное время мы теперь проводили вместе.

…Были вечера, когда после занятий в научной библиотеке мы бродили по улицам. Правда, одежда Коли в зимнее время этому не способствовала: как и многие студенты тех лет, он круглый год носил тонкие хлопчатобумажные китайские брюки светло-бежевого цвета и брезентовые полуботинки. На теплую одежду средств не хватало, но трагедии из этого никто не делал.

Зимой к вечеру мороз обычно крепчал, ветер проникал в каждую складочку одежды, даже смотреть на своего спутника мне было холодно. Предлагала ему: «Пойдем скорее в общежитие, замерзнешь!», а он только смеялся в ответ, просил: «Погуляем еще» – и протягивал руки, которые в любой мороз даже без перчаток были горячими…

Примерно в это время Коле пришло тревожное письмо: в их семье случилась беда – сгорел дом со всеми вещами, большой библиотекой. Родители и пятеро детей (к счастью, никто не пострадал) остались без жилья, одежды и обуви. Родственники, конечно, многодетную семью приютили, местная власть выделила стройматериалы, кое-какую материальную помощь, но в целом все это представляло катастрофу, и поэтому в ближайшие годы студенту Николаю Яковлеву, моему преданному другу, нечего было ждать от родных и близких даже малейшей финансовой или продовольственной помощи.  Могла ли я оставить его без поддержки в этой ситуации?!

Между тем он откровенно голодал, но скрывал это, сильно похудел; у него время от времени стали неестественно краснеть глаза. В глазной клинике, куда он обратился, врач все поняла сразу. «Вам надо лучше питаться», – сказала она, расспросила Николая про образ его жизни и предложила лечь в больницу. Больше не для лечения, а чтобы хоть скромным, но регулярным питанием поддержать студента.

Так было несколько раз, больничное питание, хотя и скудное, помогало сохранить силы и предотвратило разрушительные процессы в молодом сильном организме.

«И слова, что всех чудесней, я для нашей встречи берегу…»

...В один из зимних морозных вечеров открывается дверь нашей 23 комнаты общежития и входит Коля. В руках у него – большой бумажный сверток. С таинственным видом он начинает его разворачивать, слой за слоем газеты падают на пол. Наконец, он берет в руку… веточку сирени. Она нежная, благоухающая, как будто из сказки «12 месяцев». Все, кто находится в комнате, ахают. Какой-то звук восхищения издаю и я. Это же невероятно – сирень, когда за окном мороз и заметает дороги метель, когда об оранжереях и цветах зимой никто в то время в реальной жизни не ведал. Как и где он достал это чудо?

И вдруг – неожиданность: в моем сознании впервые мелькнула дерзкая мысль. А если Принц уже рядом со мной?  Он пришел, а я и не заметила…

1962 год, 16 января. Письмо Людмилы в Вязовку.

Сообщаю, что выхожу замуж. За кого – вам известно. 15 января я все-таки решилась пойти подать заявление. Колька тащил меня чуть ли не бегом, чтобы не раздумала. Здесь, в Саратове, роскошный Дворец бракосочетания, людей там очень много, очередь. Назначен день бракосочетания – 23 января с 14 до 15 часов. Пожелайте мне в это время счастья.

Ничуть не переживаю и даже счастлива. Ведь мы знаем друг друга много лет, привыкли, у нас давно все пополам. Мы уже сейчас, как родные. Учеба кончается, мы молоды, здоровы и счастливы.

Но от себя не уйти

Мы с Колей, как молодые птенцы, вылетевшие из гнезда, каждый по-своему искали свое место в жизни.У меня на руках маленький ребенок, а значит, ясли, детские болезни и многое другое. Коле было проще: энергичный, инициативный, он легко входил в контакты с людьми, с редакциями центральных газет, где на молодого и талантливого автора быстро обратили пристальное внимание, стали активно публиковать, выделять из числа других. Он умел наблюдать, докапываться до сути явлений, мимо которых тысячи людей проходили, не задумываясь. Лучше других получались критические выступления.

Это был его «плюс».

Но «плюс» одновременно рождал «минусы».

Нетерпеливый Николай хотел по служебной лестнице буквально взлететь – как можно быстрее и выше. Его молодую голову кружили масштабные уникальные проекты, от которых захватывало дух. Повседневная работа в областной молодежной газете все более казалась ему черновой, будничной, а публикации об уборке урожая, надоях, привесах, пьянстве в сельских клубах, производственных переживаниях молодых доярок и свинарок, которым «родина доверила» – не стоящими серьезных творческих усилий.

Центральная пресса ждала от местных нештатных авторов регулярных критических выступлений, бескомпромиссных и скрупулезных журналистских расследований. Но где взять время для осуществления крупных творческих замыслов? Из центральных изданий Николаю постоянно звонили, его торопили и недоумевали: почему он задерживает материалы? А он «рвался на части» между областной и центральными газетами, а также семьей.

Итог – все более недовольным становилось руководство областной газеты: молодой журналист Яковлев вместо того, чтобы с наивысшим рвением отрабатывать зарплату, свои лучшие помыслы, творческую энергию отдавал «на сторону». Какому редактору это понравится?

Все это привело к росту напряженности в семье. Я убеждала своего мужа жить, как все, смириться с неизбежностью, но это не удалось. В своих помыслах и действиях он остался непреклонным: работать, пусть вне штата, в центральных изданиях ему интереснее. В его доводах было столько убедительности, они так соотносились с духовными порывами общества 60-х годов, что приземлить, лишить близкого человека мечты я не посчитала возможным. Только просила его быть сдержаннее, терпимее, не добавлять проблем в нашу без того непростую жизнь. 

Он обещал, но в той игре, которая была им затеяна, не все зависело от него. Пока мы этого не понимали. Не понимали, что в советском государстве не существовало реальных путей защиты «смелого» автора от произвола местных властей, будь он хоть трижды прав. Что власти готовы стереть, если не в лагерную, то просто в пыль всякого, кто выносит «сор» из избы, то есть за пределы региона.
Но нас, «шестидесятников», пьянил воздух обещанной свободы. Мы собирались жить при коммунизме и были готовы решительно устранять со светлого пути все завалы затхлого прошлого. Всю глубину и серьезность ситуации пришлось постигнуть только с годами.

…Критические публикации в центральной прессе продолжали выходить под его фамилией, у Николая это вызывало радость, у меня отчаяние. Потому что к героям публикаций меры или не принимались, или принимались чисто формальные, а к их автору – самые что ни есть репрессивные. Коррупционеры и мошенники продолжали процветать, а борцам против них создавались самые невыносимые условия существования.

Однажды меня вызвал председатель радиокомитета Филипченко.
– Хочешь у нас работать? – спросил он.
У меня даже щеки вспыхнули: еще бы! Но следующие слова были – как ушат холодной воды:
– Предлагаю тебе перейти к нам, в областное радио, а Николай пусть идет на твое место в районное радио. Мы это организуем.

Я была внутренне оскорблена: нет, такие условия не принимаю, унижать мужа подобным шагом не хочу. Поэтому, превозмогая сердечную боль, от своей мечты отказалась. Чтобы не огорчить спутника жизни, ничего ему не сказала. Но было ощущение, что подо мной провалилась почва, что моя творческая жизнь не состоялась. Теперь уже навсегда.
А Николай по-прежнему метался…»

Когда мы провожали в последний путь Людмилу Никитичну, все, кто ее знал, говорили о ее великой миссии Матери, Жены, Журналиста, которую она достойно и примерно пронесла. В любви родилась и возмужала их журналистская семья. В ней главное сохраняется: быть порядочным, неравнодушным человеком, надежным для близких и коллег.

Мы сердечно поздравляем Николая Алексеевича Яковлева с 75-летием и желаем сохранить романтическое отношение к профессии, любовь к близким и к жизни вообще!

Лидия Златогорская

Председатель Саратовского регионального    
отделения Союза журналистов России