Мертвые и чиновники - молчат

О новом проекте паспортизации захоронений рассуждает главный поисковик области

Пилотный проект по паспортизации воинских захоронений на территории Саратовской области набирает обороты. Чиновники регулярно проводят заседания и отчитываются, они уже утвердили проект паспортов мемориалов, телеканал «Звезда» снял всю эту деятельность на видео. Председатель правления Саратовской областной общественной организации «Союз поисковых отрядов «Искатель» Галина Гарибян рассказала «Четвертой власти», почему не стоит верить надписям на памятниках и как любители могут загубить все дело на корню.

- Галина Ивановна, расскажите, с чего началась реализация проекта по паспортизации воинских захоронений?
- Дело было так: приезжает в Саратов главный редактор «Эха Москвы» Алексей Венедиктов, собирает нас и говорит: «Я, честно говоря, тоже толком не знаю, как все это делается, давайте посоветуемся». На встрече были я, координатор проекта депутат Елена Злобнова, министр информации и печати Роман Юрьевич Чуйченко и областной  военком. Нас озадачили: нужно, чтобы до августа у нас уже были какие-то наработки в этом вопросе, только тогда можно делать полноценный проект и выходить с ним на президента. Нужен какой-то задел. По словам Венедиктова, президент Путин сказал, что нужно паспортизировать не только захоронения участников Великой Отечественной войны, но и Первой мировой, нужна и русско-японская. Я говорю: «Тогда уж и войну 1812 года - у нас в Балашовском районе два или три кургана с останками пленных французов, их гнали через нашу область под конвоем в Сибирь. Есть еще могилы и жертв современных войн».

В общем, поговорили-поговорили, Венедиктов нам дал поручения. Мне, например, было поручено подготовить описание карточки проекта. Конечно же, у меня все это уже было, мы этим давно занимаемся. По моему мнению, с чего нужно начинать его реализацию: подготовить законодательный документ по увековечиванию памяти защитников Отечества и жертв войны на территории Саратовской области, создать какие-то органы управления, ответственные за работу по увековечиванию памяти. Они вообще-то уже есть - у нас есть комитет по охране памятников. Они там получают немалые деньги, зачем нужен еще какой-то орган?! Потом: создать инструкцию о захоронениях и учете, организация работы по учету воинских захоронений, куда входит и паспортизация, принятие законодательных актов на местах.

- А если поговорить о первых практических шагах?
- По моему мнению, вот с чего нужно начать: нужно собрать глав администраций области, нужно рассказать им о проекте, сказать им: все, что у вас есть про захоронения, достаньте, подтяните, запишите, подготовьте. Найдите стариков, которые могут что-то рассказать. Приедут к вам поисковики - они будут описывать все это. Каждый памятник надо сфотографировать, на каждый нужно составить карточку. Саратову в этом смысле проще: у него есть Воскресенское кладбище с уже готовыми списками, хотя и их надо проверять. А что творится в районах - я не знаю. Именно там надо начинать активно работать. Но это я так думаю. Регион у нас пошел другим путем, и получилась странная вещь - Саратов занялся вопросом паспортизации захоронений, а все остальные молчат. Молчит Чуйченко (интервью было сделано 3 мая, в день его увольнения из правительства, - авт.), молчит военком. А что я могу - я всего лишь общественник.

- В каком смысле они молчат?
- Из области вообще никакой реакции нет. В правительстве мне заявили, что это «обычный документооборот между Саратовом и областью», посоветовали написать письмо губернатору. Но я ведь не сексот в конце концов, что я буду всех закладывать, никогда писем не писала. Хотя я позвонила Чуйченко, он мне сказал, что приедет. В итоге он до сих пор едет. Я тогда обратилась к Елене Злобновой и спросила: «Вас назначил Венедиктов председателем рабочей группы по паспортизации, почему вы не занимаетесь областью?» - «А мы не имеем права», - сказала она. В конце концов, в этом месяце мне придется как-то выходить на губернатора.

- Ваша организация много лет занимается поисками останков погибших солдат. Расскажите, какие основные трудности могут возникнуть при составлении списков таких захоронений?
 - Я этим занимаюсь очень давно, и я работаю по конкретным дивизиям, то есть, где эти дивизии погибли: 148-я, 53-я, 57-я, 59-я, 115-я, 155-я. У нас накопилось довольно много материала - вон, видите, стоят коробки (показывает на коробки у стены, - авт.) - это все мой архив. Это тетрадочки, в которые мы выписываем фамилии воинов, места захоронения, номера госпиталей - это все факты. И таких у меня много тетрадочек, потому что вначале я выписала все госпитали, которые были на территории области - их 183, потом я выписала те, которые были в Саратове - их 55. Потом я стала выписывать их по каждому району отдельно - для того, чтобы потом найти списки этих госпиталей. А потом стала все это забивать в компьютер. Наверное, по госпиталям столько, сколько знаю я, не знает никто.

В ходе поисков мы столкнулись с рядом проблем. Например, оказалось, что часть фамилий, выбитых на плитах мемориалов, выдуманные, этих людей на самом деле не было. Это можно увидеть, сравнивая списки умерших в госпитале и списки на памятниках и в Книгах памяти. Например, в книге идет ряд фамилий: Иванов, Иваненко, Иващенко, Иванишин, Иванилов, Иваняхин. А на самом деле был только Иванов, который умер в госпитале, предположим, 22 апреля 1942 года. Все остальные якобы «погибшие» идут без дат или дата стоит одна и та же. Оказалось, что когда в 50-60 годах был дан приказ составлять Книги памяти, к этой работе привлекли студентов Ленинградского университета. Были заключены договора, и эти студенты работали, им платили какие-то деньги, кажется, по 5 рублей за 100 фамилий или что-то вроде того. А зачем искать эти фамилии по документам, если можно взять, да и из одного Иванова сделать 10 с началом «Ива». Человеческий фактор сыграл здесь нехорошую роль. Поэтому я спискам на могилах не верю. Сколько там лишних фамилий, я не знаю. Кому мы, в конце концов, поклоняемся - памятникам или людям?!

- С какими еще трудностями вы столкнулись?
- Я не понимаю, почему сложилась такая ситуация: по закону военного времени, когда отводилась под кладбище территория, то должен был составляться соответствующий документ с подробным описанием захоронений, планом и т.п. Почему-то у нас в области нет этих документов, я не могу понять. Наш областной архив с нами напрочь работать не хочет - они говорят: у нас ничего нет, мы все передали в архив Минобороны. Вот звонит мне из одной деревни учительница и говорит: «К нам приехали люди, хотят найти свою тетю. А мы не можем ничего им сказать, потому что мы не знаем, где она лежит». В итоге они так и не смогли найти могилу. У нас цель-то какая от этого проекта: не сказать, что кто-то плохой и ничего не делает, конечно, нет. Глава администрации какой-нибудь Безымянки знать ничего не знает об этой войне, ему досталось это по наследству, это сделали те, кто был до него, они забросили захоронения. Проект нам нужен для того, чтобы найти эти могилы, увековечить память этих солдат, поставить их на государственный учет, чтобы кто-то конкретный за них отвечал. Для этого нам также надо будет составить полные списки госпиталей, расположенных на территории области. У нас они есть, но не полностью, потому что нам же никто никогда денег не платил.

- Что вашей организации еще нужно для полноценной работы?
- Есть у нас в области Центр патриотического воспитания, когда-то мы его создавали, там есть отдел «Поисковые работы» - вот чтоб этот отдел отдали нам, поисковикам. Там 4 ставки, надо, чтобы мы могли взять водителя, чтоб он был одновременно и 3 ставки поисковиков. Нам нужно, чтобы у нас была возможность работать не в свободное от нашей основной работы время, а в рабочее время. Это будет работа с архивами, опрос населения, который, правда, сегодня уже мало что даст, работа с местными архивами, работы будет много - на поле еще много солдат лежит. У меня есть идефикс - создать сайт, где будут фамилии всех погибших на территории Саратова. Чтобы человек мог найти родственников.  

- Но у нас к паспортизации захоронений еще подключили «Городской молодежный центр», саратовских школьников и студентов…
- Это все несерьезно, будет то же самое, что было с составлением списков в Ленинграде. Своим пацанам я верю, потому что они идут в походы по холоду, по морозу, в очень сложных условиях, а вот этим всем студентам не верю. Извини, но не верю. Раньше с комсомола что-то требовали, а сейчас это как называется - волонтерство? - это такая ерунда. Если, например, привести в порядок уже описанное захоронение, то это конечно. Сейчас чиновники хотят послать волонтеров в районы. Те приедут на место и скажут главе администрации: «А где тут у вас захоронения, где у вас памятник?».  Вот он приведет их к какому-нибудь монументу и скажет: «Здесь они». А что там на самом деле, неизвестно. И солдаты останутся лежать на поле, а под памятниками будет пустота. Я считаю, что каждый должен делать то, что он умеет. По районам должны ехать поисковики. Но время уходит, а мне пока никаких предложений не поступало. Начинается пора отпусков, да, мы готовы брать отпуска на неделю, ездить, но нам нужен транспорт и ГСМ.

Добавим, что на следующий день после интервью вице-губернатор Денис Фадеев провел совещание по вопросам паспортизации захоронений на территориии области, по его итогам эта работа была забрана у министерства информации и печати и передана комитету общественных связей и национальной политики. По словам Галины Гарибян, дело сдвинулось с мертвой точки.