Письмо из мертвого дома-2. Финал

Заместитель прокурора Саратовской области, старший советник юстиции О.Г. Световой прислал «Четвертой власти» ответ на жалобы осужденного Павла Иванова. Письмо с заявлениями на многочисленные нарушения со стороны сотрудников ЛИУ-3 Балашова осужденный прислал в редакцию газеты и просил о помощи. Заключенный жаловался на плохие условия содержания, негодное питание, но главное – сообщал о регулярных избиениях и унижениях, а также обвинял сотрудников колонии в убийстве заключенного Тимура Ларсанова.
Результаты прокурорской проверки наглядно показывают: условия содержания жалобщика очень хорошие. Далее по пунктам.

Экспертиза еды и солнечного света
Иванов жаловался на плохое питание, а согласно прокурорскому отчету, пища заключенных соответствует приказу минюста. Может быть, приказу минюста не противоречат  «...макароны, которые нельзя назвать макаронами, т.е. отварены до такой степени, что получилась каша без каких-либо признаков». С другой стороны, когда по тем же заявлениям проверку проводил начальник отдела аппарата уполномоченного по правам человека Саратовской области Алексей Ершов, он не только знакомился с бытом колонистов, но и пробовал их еду. Оценил кухню положительно, в Саратов вернулся живым.
Осужденный снова и снова обращал внимание на то, что его и его товарищей держат в камерах,  рассчитанных на меньшее число человек, что в камерах созданы невыносимые условия, люди не видят дневного света и т.д. В этом пункте сотрудник аппарата омбудсмена с ним согласился: условия содержания он назвал не соответствующими нормам. Но прокурорская проверка нашла состояние камер абсолютно нормальным: по мнению прокуроров, в них не душно и не темно. «Вентиляция и искусственное освещение в камерах ШИЗО, ПКТ, ЕПКТ в исправном и рабочем состоянии… (…) Освещение камер по смешанному типу соответствует указанной в Инструкции. Расчеты освещенности подтверждены инструментальными методами исследования», -- говорится в документе. Также прокуроры заверяют, что в колонии созданы условия для эффективной борьбы с туберкулезом: здоровые и больные содержатся отдельно, дезинфекция сильна и централизованна. Отчего в таком случае среди осужденных и освободившихся из мест лишения свободы такое количество больных этой страшной болезнью – загадка.

Расследование смерти Ларсанова: самоубийство как хобби
Дополнительного расследования или проверки по факту гибели заключенного Тимура Ларсанова сотрудники прокуратуры в этот раз не проводили. Напомним, этот осужденный погиб 2 сентября 2011 года в одиночной камере №17 ТБУ. Иванов обвиняет в его смерти сотрудников ЛИУ-3. «В обеденное время 02.09.2011 года, находясь по соседству с одиночной камерой №17 ТБУ в которой содержался Ларсанов. От последнего нам, осужденным Иванову П.А., Борозину А.В., Сапарову С.М. Стало известно о том, что ему угрожали убийством. В этот же день, спустя несколько часов всем осужденным содержащимся в ЕПКТ-ШИЗО о том, что Ларсанов Тимур мертв», - писал в своих заявлениях осужденный Иванов. Позднее, во время визита представителя саратовского омбудсмена, он от своих слов отказался.
По факту смерти Ларсанова следственный отдел Балашова регионального СУ СКР провел проверку и 15 декабря отказал в возбуждении уголовного дела за отсутствием события и состава преступления. Прокуратура признала решение следователей законным и обоснованным.
Зато проверка прокуратуры установила обстоятельства одного из происшествий, после которого к нескольким осужденным, в том числе Павлу Иванову, «применили спецсредства». «10.08.2011 года, после осуществления обхода по всем камерам ЕПКТ-ШИЗО начальником ЛИУ-3 полковником вн/сл С.К. Комаровым в сопровождении отряда спецназа, – в районе 10.00 часов утра, более пяти человек спецназа насильно с применением физической силы и спецсредств наручников вытащили меня из камеры №3 ШИЗО», - жаловался осужденный.
Прокурор в своем письме «Четвертой власти» изложил свою версию обстоятельств применения спецсредств. 6 июля 2011 в штрафных помещениях проводили плановый обыск и обнаружили телефон, спрятанный в полу. И тут внезапно… «В процессе изъятия телефона содержащийся в данной камере осужденный подал знак другим осужденным, содержащимся в штрафных помещениях, условный сигнал для массового членовредительства. ..(…) Ряд осужденных одновременно совершили акт членовредительства, а именно обломками лезвий от одноразовых бритвенных станков и осколками от электроламп нанесли себе порезы в области предплечий. К 16 осужденным, в связи с их отказом от выполнения режимных требований в виде отказа от проведения обыска, а также от угрозы причинения себе и сотрудникам УФСИН области вреда, применены специальные средства. Все осужденные осмотрены медицинским персоналам, им оказана необходимая медицинская помощь. Согласно данным медико-санитарной части ЛИУ-3, поверхностные резаные раны предплечий неопасны для жизни и здоровья осужденных», -- сообщает О.Г. Световой.
Одним словом, если кто и применял с осужденному Иванову спецсредства, то только ради его же блага.

The truth is out there
На этом пока все. «Заявителю дан ответ, в котором разъяснен порядок его обжалования», -- так прокурор завершает свое послание «Четвертой власти». Обжаловать или нет ответ на заявления, может решить только сам осужденный Павел Иванов. Потому и мы пока прекращаем рассказывать его историю. Конечно, прокурорский ответ оставил немало сомнений. В своих заявлениях осужденный представляет себя жертвой обстоятельств. Приговоренный к 9 годам 3 месяцам лишения свободы за нарушение шести статей уголовного кодекса (разбой, вымогательство, кража, кража оружия, незаконное приобретение и хранение оружия и взрывчатки), он как будто мгновенно осознал свои ошибки и стал примерным заключенным. Все, что мешает ему жить в мире с людьми и с собой – руководство и сотрудники колонии, в которой он находится. В то же время в описании прокурорской проверки колония строгого режима представлена относительно комфортным местом, где абсолютно все организовано в соответствии с законами и постановлениями. Осужденным грех жаловаться на еду и прочие условия содержания, но от скуки эти глубоко испорченные люди развлекаются организованными покушениями на самоубийство.
Слово против слова. И та, и другая картина вызывает недоверие. Логично, слова прокурора имеют несоизмеримо больший вес, чем слова заключенного. Сотрудники аппарата уполномоченного по правам человека не случайно не раз указывали на то, что им постоянно пишут заключенные, которым просто не хватает внимания и общения. У них достаточно свободного времени, и они пишут жалобы в огромных количествах, причем большинство их не подтверждаются последующими проверками. Да, многие из них оказываются не готовы к жестким условиям колонии и принимают за нарушения то, что действительно утверждено правилами и нормами. Не грабьте, не занимайтесь вымогательством, и вы сможете готовить свои макароны так, как это любите делать вы – такой вывод позволительно сделать из истории осужденного Иванова. Но всегда остается одно «но». От тюрьмы и от сумы зарекаться нельзя. Любой из нас может в силу трагического совпадения обстоятельств оказаться на месте заключенного Иванова, в ситуации, когда его слово не стоит ничего. И прокурорский работник на основании разговора с сотрудником колонии, отмахнувшись от показаний «зэка», напишет в ответе на жалобу: «Сведения о правонарушениях не подтвердились». В какую прокуратуру обращаться тогда?