Хождение по мукам

Администрация Ленинского района отказывается помогать погорельцам

Кажется, белые пятна на карте мира уже давно исчезли. Энтузиасты-исследователи нырнули в самые глубины океана и поднялись на высочайшие горные вершины. Это мнение может измениться, если смотреть не на глобус в целом, а более приближенно. Например, на карту Саратова. Оказывается, у нас в городе есть целые улицы, о которых властям предержащим ничегошеньки не известно. И живут там вроде как люди, а вроде - мертвые души.

Одно из таких белых пятен - адрес в Ленинском районе: станция Трофимовский–2, Строительно-монтажный поезд–210. Здесь в доме №10 до последнего времени жила Елена Вершилова с сестрой Ириной и двумя маленькими племянниками. В конце октября прошлого года из-за короткого замыкания постройка сгорела, вся семья осталась без крыши над головой. Ирония в том, что буквально за несколько дней до этого сестры обратились в саратовскую приемную Владимира Путина с просьбой посодействовать в улучшении жилищных условий. Семья из четырех человек обитала в доме, который в документах определяют как барак, общей площадью 42 метра. Гипсокартонные стены, печное отопление и удобства на улице.
Елена и Ирина имели статус детей, оставшихся без попечения родителей. До совершеннолетия воспитывались в саратовском интернате, затем поселились в доме, доставшемся от бабушки. После пожара не только рухнули их надежды получить от государства положенное нормальное жилье — началось в буквальном смысле хождение по мукам. Точнее по инстанциям.
Вершиловым пришлось через суд доказывать администрации Ленинского района, что они действительно сироты и имеют право на улучшение жилищных условий. Толстые папки личных дел из интерната и многолетнее получение «сиротских» пособий убедить чиновников не смогли.
- Мы сначала обратились в администрацию, но там нас отправили в министерство жилищно-коммунального хозяйства, - рассказывает Елена. - Оттуда перенаправили в муниципалитет города, а затем снова в администрацию Ленинского района…
Чтобы получить квартиру по договору социального найма, Вершиловым необходимо доказать, что их сгоревший дом непригоден для жизни. По актам, которые составили пожарники, так и есть. В огне пострадали «коридор, кухня и зальное помещение». Для признания дома непригодным существует специальная комиссия. Тут и заключается основная проблема. По закону комиссия может обследовать только здания, которыми владеет муниципалитет. Однако, согласно данным комитета по управлению имуществом Саратова, дом на Станции Трофимовский‑2 в реестре городской собственности не значится. Как, впрочем, и соседние сооружения. Вершиловы им также не владеют, они там только прописаны. И получается, что дом ничей. Его просто не существует. Прямо как в детской песенке про известную часть тела: «… есть, а слова нет».
- После пожара наш дом показывали в новостях по местному телевидению, и журналистка даже показывала в сюжете ту часть карты, где должна находиться наша улица. Ее там нет. И пожарники нам жаловались, что они с трудом нас нашли, потому что непонятно было, куда ехать. На карте ведь пусто, - делится воспоминаниями Елена.
Дома, относящиеся к Строительно-монтажному поезду‑210, когда-то принадлежали организации, подотчетной «РЖД». Времени с тех пор прошло много, фирма-собственник давно исчезла. Сама Елена даже и не может вспомнить, когда именно это случилось: тогда была еще очень маленькой. Но по каким-то неизвестным причинам за все минувшие годы муниципалитет так и не поставил эти дома на учет, хотя по закону бесхозные строения автоматически становятся имуществом города.
По словам Вершиловой, в администрации района ей сразу после пожара пообещали таким вопросом заняться и все же определить постройку в муниципальную собственность. Но прошел уже год, а воз и ныне там. В этих домах до сих пор прописаны и живут люди. Не случись пожара у Вершиловых, про то, что вообще существуют такие сооружения, в администрации и не вспомнили бы. Это, как говорится, к гадалке не ходи.
В папке с документами, которую Елена дала редакции, - целый ворох составленных сухим казенным языком циркуляров и отписок со ссылками на положения законов, направлений из одного учреждения в другое. Более того, после долгого хождения по инстанциям и выяснения, к кому же все-таки нужно обратиться погорельцам, оказалось, что необходима масса разнообразных справок. Это только для того, чтобы встать на учет в качестве нуждающихся в помощи. Большая часть подобных справок стоит довольно дорого. А чтобы достать некоторые из них, приходится тратить не только деньги, которых у сирот попросту нет, но и очень много времени. Например, те же справки из БТИ.
- Одна из справок стоит около 17–18 тыс. В администрации мне прямым текстом сказали, что помогать нам не будут, что стоит обратиться за финансовой помощью к депутатам, - поясняет Елена. - А на мой вопрос, что же мне делать, чиновник из администрации, с которым я разговаривала, просто опустил глаза и промолчал.
Сейчас Елена и Ирина Вершиловы вместе с племенниками живут на съемной квартире, которую оплачивают благодаря денежной поддержке городского депутата Владислава Малышева. Из-за необходимости постоянно отпрашиваться с работы, чтобы сходить за очередной бумажкой, Елена никак не может найти постоянное место. Нанимателям просто не нужен сотрудник, который все время отпрашивается. Ирина работать не может, потому что давно и тяжело болеет, а врачи не могут определиться с диагнозом. Буквально за день до встречи с корреспондентом «Резонанса» ее в очередной раз увезли на «скорой». Елена же только-только устроилась на новую работу с тяжелым 12‑часовым графиком. Надо же кому-то кормить семью.
Все просьбы и обращения погорельцев натыкаются на равнодушное молчание бюрократов. А вопросы спустя год после пожара так и остались прежними. Почему дом, где Вершиловы прописаны, вдруг оказался ничейным? Почему приходится доказывать через суд, что ты имеешь право достойно жить? Почему от непрофессионализма чиновников должны страдать дети? И конечно, сакраментальные российские вопросы: что делать и кто виноват?